Андреевский спуск считался своеобразным «городом в городе», здесь жили и свои портные, и свои врачи, и булочники, и бакалейщики, и учителя. Были, конечно же, здесь и заведения, торговавшие спиртным.

Горячительные напитки продавались в винно-гастрономических магазинах Стефана Ящиковского (№4) и Георгия Загоровского (№24), а также на спуске работало несколько пивных.

Одна из них находилась в доме №1, принадлежавшем семье профессора библейской истории Киевской Духовной Академии Никифора Щеголева (1825-1884). Дом выходил фасадами сразу на две улицы – Андреевский спуск и Покровскую, на которой находились мужская и женская гимназии. После смерти Никифора Ивановича семья осталась почти без средств и его вдова, Пелагея Ивановна, решила открыть во флигеле своего дома небольшой трактир, который прижился и просуществовал там более тридцати лет. Правда, для этого пришлось заложить дверь дома, выходившую на Покровскую улицу, устроив новый вход с Андреевского спуска, ведь согласно закону тогда запрещалось открывать питейные на улицах, где располагались учебные заведения.

В соседнем доме №3 находилась пивная ЮРАОП (Южнорусское акционерное общество пивоваров), в шестом номере работала фирменная пивная Киевского пивоваренного завода, а в доме №10 – частная пивная Эдуарда Шульца, сына Генриха Шульца, основателя Киевского пивзавода №1. В 1914 году кружка пива в таких трактирах стоила около 5  копеек.

Большими ценителями подобных развлечений были литературовед Павел Зайцев и хормейстер Александр Кошиц.

«А ми згадуємо свій київський ресторан – «Княжу Русь» і її славного господаря – Антонія, гастронома-гурмана, знавця вин і найвитонченішої кухні. Антоній звав гостей «патріціями» або «сенатора­ми», рахівницю тримав у руках, як Аполлон ліру, й казав, стукаючи її костками: «Патріції, сенатори, філософи і музагети зволили з’їсти дику качку — п’ять карбованців, дві пляшки бургунду – 24 карбованці, пляш­ка понте-кане – 8 карбованців…

В ресторані Антонія сидимо вчотирьох: я, Микола Зеров, Ю. Нарбут і Кошиць. Зеров читає нам свої переклади з Катулла. Наш «виночерпій і хлібодар» Антоній побожно схиляє голову і під час паузи, подавши автентичний латинський текст кінцевого вірша, заявляє: «Сину муз, Ти заплатив уже Антонію, грошей Антоній від Тебе не візьме!», – с ностальгией вспоминал П. Зайцев.